«Евротур 82-го года» и другие невыдуманные истории Николая Залогина

К юбилею молодого человека 75 лет Николая Даниловича Залогина публикуем несколько его материалов из «Знай наших». Уверены, они будут интересны читателям и сегодня.

            Самолет на дне Белокаменного
Известный коллекционер Николай Данилович Залогин прошлой осенью притащил в музей замысловатую железяку, объяснив, что железяка эта некогда была ничем иным, как штурвалом самолета. Зимой 1943 года, по словам Залогина,   двухмоторный военно –транспортный самолет, вроде бы ИЛ – 2, потерпел аварию над озером Белокаменным, которое в народе называют Кирилловским. Двое летчиков спаслись на парашютах. А самолёт, проломив лёд, ушёл под воду (в то время глубина здесь достигала 10 – 15 метров). Похоже, ничего ценного и  вооружения на борту не было, потому самолет и не стали поднимать.
Вспомнили о происшествии лишь  много лет спустя. В засуху 1975 года озеро обмелело и сети рыбаков стали за что – то цепляться. Смельчаки принялись нырять и вскоре извлекли со дна озерного радиолампы. Сей неожиданный улов не остался незамеченным. Сообщили в область, и в августе 1975 года из Кустаная приехали солдаты с тягачами. Самолет, вернее, то, что от него осталось, вытащили на берег, где до сих пор остается немало разных «чечек» с него. Там Залогин и нашел штурвал, радиолампы, прицельную планку с пулемета и пломбу с мотора, помеченную 1940 годом. 30 лет провисел самолетный штурвал в гараже коллекционера, пока не снес он его в музей. Будем рады, если кто – то дополнит этот рассказ, а заодно и напомнит, почему Белокаменное озеро называют еще и Кирилловским.

            Интересное послание интересного человека

Сразу за Михайловкой по дороге на Босколь бьёт из-под земли известный всем старожилам ключик. Где-то в конце 80-х годов какой -то добрый человек посадил здесь штук восемь берёзок, а рядом щиток поставил с таким вот неординарным призывом к проезжающим:
«Товарищ дорогой! Напился сам, не пожалей трудов  своих и напои водой молодых неокрепших зеленых друзей. Отгони дрыном или дай пенделя кирзовым сапогом под зад мелкому или крупному рогатому скоту, чтоб не грызли и не ломали! Подрастут, окрепнут деревья и укроют тебя в знойный день в своей тени. Отдохнёшь (а может шарахнешь чарку подешевевшей водки, закусишь не кооперативной колбасой, конечно, если есть возможность), выпьешь холодной водички и с повеселевшей душой ударишься в путь-дорогу. «Счастливого пути!» - прошелестит тебе во след Зелёный друг. Вот и всё очень просто – попей и зелёного друга полей!!»
Всякий раз, останавливаясь у родничка, я читал это послание, и, следуя ему, даже несколько раз полил берёзки. Сколько не спрашивал, не интересовался, никто из местных Михайловских не знал, чья это работа. К концу лета берёзки позасыхали от «обильного» полива, щиток упал, и мне ничего другого не оставалось, как взять на память бумажку с приведенным выше посланием. Автора его мне узнать так и не довелось. Если кто-то что-то знает, вспомнит, пусть напишет – уж больно интересный стиль у этого послания, а, значит, и писавший его был человеком интересным, умницей.

            Как я был гидом у башни Тамерлана
Когда-то к ней школьники района совершали коллективные экскурсии, нередко забредали сюда и чудаки-одиночки. Теперь, когда повсюду таможни и границы, к башне Тамерлана что под Варной, просто так не попасть. А жаль… Пять с лишним веков - этому уникальному памятнику архитектуры, своими контурами напоминающего исторические памятники Самарканда и Эль Гура. Много легенд связано с ним. Одна из них утверждает, что башню построена на месте гибели дочери Тамерлана Кэсэнэ. Влюбилась ханская дочка в русского пленника и вместе с ним сбежала от отца. Много дней уходили влюбленные от погони. День клонился к вечеру, устали беглецы, устали кони. Впереди блеснуло озеро. У него и собрались они сделать привал. Но не успели и присесть, как воины грозного Тамерлана схватили беглецов. Не желая попасть в руки преследователей, девушка и юноша, взявшись за руки, вошли в воду озера и погибли. В честь любимой дочери и приказал Тамерлан соорудить башню. Фундаментом башни служит правильный шестиугольник, сама же башня сложена в форме шлема воина. Раствором для кладки служила дорожная пыль, замешанная на кобыльем молоке….
Как-то зимой 1982 года я организовал для своих рабочих отдых-путешествие. Взяли служебный автобус и в субботний день покатили всем стройучастком в Варну – посмотреть на знаменитую башню, сходить в музей. Башню уже начали реставрировать, но было обложено новым кирпичом, который специально для этих целей был изготовлен в Миассе, пока совсем ничего. Так что нам удалось увидеть башню в первоначальном виде. И, хотя стены её были исписаны - исчерканы сверху донизу, закопчены и зияли дырами, пробитыми казаками для амбразур, когда они держали здесь свой пост,  в первоначальном виде башня смотрелась, по-моему, лучше, чем отреставрированная. Обошли башню кругом, вдоволь ей налюбовались, сфотографировались, словом, хорошо и с пользой для себя отдохнули.
Следующий раз вместе с Сергеем Павловичем Виноградовым мы побывали здесь в 1995 году, завернув по пути, возвращаясь из одного из варненских совхозов, где у нас были дела. Башня уже была полностью отреставрирована. Везде царили чистота и порядок, лишь у подножия башни вкруговую стояли бутылки из-под шампанского, цветы. Нетрудно было догадаться, что башню сделали своим ритуальным местом молодожены.           Всё хорошенько рассмотрев, разложили на капоте еду, решив малость перекусить. Вдруг видим по направлению к башне катит уазик – «таблетка» «таможенного» цвета. «Ну, всё, думаем, попали. Не понравились чем-то таможенникам. Начнутся сейчас разборки - придирки». Но ничего подобного.  Не успела «таблетка» остановиться, как  из неё выскочили и стремглав помчались к баше двое в одних шортах. Вот один уже полез на стену, а другой, хохоча, его фотографирует. Убедившись, что это не таможенники, подошли поближе и услышали чужую речь.
Оказалось, как нам вскоре любезно объяснила девушка-переводчица, это были иностранные туристы, путешествующие по былой казачьей Горькой линии. Я спросил у девушки, нет ли среди её подопечных немцев, я чуть «шпрехаю» по - немецки. Девушка улыбается: «Был один, да отстал в Троицке пьяный». Иностранцы тем временем нас окружили, и я стал им рассказывать легенду про ханскую дочку и русского пленника. Кто-то из них тут же схватился за карандаши и ручки, кто-то за фотоаппарат. В конце концов, выпили мы с иностранцами за любовь, мир и дружбу шампанского и разъехались своими дорогами.
Осенью того же года за охотничьим ночным застольем, после разных баек-рассказов я спросил у собравшихся, а за дастарханом было человек 15, кто из них был у башни Тамерлана. Оказалось, всего двое. А один из «новых русских» с гонором ответил, мол, что мне эта башня, захочу, на Пизанскую взглянуть съезжу.
Обидно мне стало, что так плохо мы знаем свою историю, свой край родной. Куда хуже, пожалуй, чем иностранцы, которые полюбоваться башней Тамерлана, ни в чём, по-моему, не уступающей Пизанской, за тысячи километров приезжают, а для нас и сто километров – расстояние. Особенно теперь, когда Варна – другое государство. Другое-то другое, но все же ближе до него чем до Италии или Франции.

            Евротур 82-го года

В 80-е годы прошлого столетия очень модно было посылать «передовиков соцсоревнования» по турпутёвкам за границу, как правило, в страны социалистического лагеря. Мне досталась путёвка в Чехословацкую Советскую Социалистическую Республику. Прилетели в Москву. Два дня пребывания в гостинице «Севастополь» обогатили меня знаниями о том, что куда лучше везти: в Индию – шампанское, в Европу – утюги, и везде нарасхват русская водка.
После небольшой остановки в Бресте поезд как-то медленно и торжественно движется по мосту через реку Буг. Все – в окнах, тревожно: тут начиналась война. С нашей стороны нас по всей форме приветствует советский солдат с автоматом, на той – встречает сидящий на камне «жолнёр». Ружьё валяется рядом, он  сам терзает шляпку подсолнуха. Тут мы поняли, что уже за границей.
В Варшаве стоянка один час сорок минут. По перрону ходят группки  молодых людей с «калашниковыми» из тогдашней  «Солидарности». Города с перрона не видно. С другом спускаемся в подземный переход, спрашиваем у поляков, как попасть в город. Ни один не отвечает. Видно, крепко нас, русских, здесь любят. Выручает какая-то бабулька. Выскакиваем в город и сразу - к киоску. Какой же я коллекционер, если был в Варшаве, и ничего не купил! Пролез без очереди, сую киоскёрше рубль с Лениным, прошу дать газету, а она в ответ меня, и без переводчика понятно, матом обложила.
Тогда подаю ей красный советский червонец. Она его тут же выхватывает из моих  рук и протягивает взамен чертика, игрушку, которую прикрепляют на лобовое стекло в автомобиле. Довольные, возвращаемся в вагон. Окружают наши : «Где были?». Где, где? В Варшаве!
Утром прибываем в Прагу, где нас встречает переводчица Ирэн, Ирина, если по-нашему. На метро добираемся до гостиницы. Размещаемся, и  в сопровождении Ирины впятером отправляемся в банк менять наши чеки и наличку на кроны. А что эти 300 рэ – 3000 крон на две недели?! Упрятав более одного миллиона крон в мой портфель, решили заглянуть в «Бела Лабуть», магазин типа наших цумов, купить себе тапочки. Поднимаемся эскалатором на третий этаж. Моё сопровождение немедленно где-то теряется, а я остаюсь один на один с девушкой, которая, что-то говоря, пытается забрать у меня портфель. А там ведь казна всей нашей группы, всех 34 человек! Как отдашь? Я тяну портфель на себя, девушка – на себя. И ругаемся: я по-русски, она – по-своему. Спасибо, кто-то из коллег девушки выручил. Объяснил, что надо сначала положить портфель в корзинку, а потом уж проходить в магазин.
Когда слушал перед поездкой в Кустанае инструктаж «товарищей»: и то нельзя, и там нельзя, хотелось взять чемодан и сразу вернуться домой. А там, за границей, всё приходит само собой: и совесть, и честь, и патриотизм. Как-то шли мы с руководителем группы Умутканом Галиевичем Галиевым по Праге и как раз напротив редакции газеты «Руде право» подошёл к нам старик казах. Разговорились. Оказалось, он остался здесь с войны. Ну а потом вдруг наш новый знакомый лезет в карман, достаёт пачку денег и протягивает нам. Мол, от всей души вам их даю, купите что-нибудь на память обо мне. А нам и взять хочется , и, как говорится, колется. А вдруг из окна редакции на нас объектив нацелен? Не взяли. Вот тебе и патриотизм. Нищие, но не взяли.
А вообще Чехословакия не Польша, и люди наши. Добрые. Мы понимали их. И ещё. Они охраняли и заботились о памятниках нашим воинам. Правда, первую «тридцатьчетвёрку», танк Т-34, на пьедестале, они всё же спалили. И кладбище у них называется Ольшанское. Созвучно с нашей Елшанкой, не правда ли? Заходим на кладбище, венки возложить, а нас встречает русская женщина, которая, оставшись здесь тоже с войны, ухаживает теперь за могилками советских солдат, которых здесь 500. И она знает, где, какой наш воин похоронен.  А возил нас по городу на «Икарусе» Штефан, назвавшийся другом знаменитого певца Карела Гота. Однажды в три часа ночи он привёз нас к трехэтажному особняку своего друга, но того дома не оказалось. Всю поездку я не расставался со своим верным фотоаппаратом «ФЭД - 2», отщелкав восемь плёнок. Смотрю теперь на старые фото и с улыбкой вспоминаю ту давнюю загранпоездку.

Автор: Николай Залогин

Дата: 2016-08-13

Просмотров: 666